4 июля в Пекине подписано соглашение между Китаем и Ираном по вопросам сотрудничества в сфере безопасности. Соглашение подписано министром внутренних дел Ирана Мостафой Мохаммад-Наджаром и министром общественной безопасности Китая Го Шэнкунем.
Речь идет о проблемах сферы внутренних дел и безопасности, но совершенно понятно, что данное соглашение имеет гораздо большее политическое значение и может рассматриваться как важный шаг в развертывании новой арены политического сотрудничества в Евразии.
Данному соглашению предшествовали длительные китайско-иранские переговоры по широкому кругу вопросов, в том числе по военно-техническому сотрудничеству, что представляется приоритетным для Ирана. Однако, сотрудничество в военно-технической сфере между Китаем и Ираном происходит достаточно давно и продвигается по нарастающей.
Важным моментом в новом развитии данного направления сотрудничества стал отказ России от предоставления Ирану зенитно-ракетных комплексов S-300, хотя и до этого Иран получал ракетную технику от Китая. Вместе с тем, Китай и Иран проводили переговоры по широким геополитическим проблемам. Как известно, Иран давно упорно добивался приема в ШОС, что было блокировано и Россией, и Китаем, но сейчас Россия остается при своем прежнем мнении, а Китай явно изменил свою позицию по этому поводу.
Проблема не только в том, что Россия получит серьезные проблемы, если Иран будет принят в ШОС, но и в том, что Китай, видимо, более не заинтересован в расширении состава ШОС (возможно, здесь имеет значение и нежелание принять в ШОС Пакистан).
Игра внутри и вокруг ШОС не так уж проста, и если этот «клуб» государств не находится в фокусе публичной дискуссии, это не означает, что международное сообщество, прежде всего, США, Япония и Корея, не обеспокоены перспективами этого блока.
Однако, именно в этот период Китай предпочитает развитие двухсторонних отношений в Евразии, и это все еще остается деликатной темой, хотя понятно, что интересы Китая и России все более не совпадают.
Иран, как государство, располагающее огромными запасами нефти и газа и имеющее значительное влияние на Ближнем Востоке и отчасти в Центральной Азии, является большим «приобретением» для Китая. (Иран и Китай обсуждают возможность сооружения газопровода для поставок газа в Китай в объеме нескольких десятков миллиардов кубометров. Это приведет к формированию новой энергетической ситуации в Центральной Евразии и кардинально изменит энергообеспеченность Китая).
Можно предположить, что в политике Китая Иран рассматривался как некий «резервный вариант» и аргумент в диалогах с США и Россией, а также в отношениях с арабскими государствами, если им придет в голову заблокировать поставки нефти. Конечно, прежде всего, геополитические интересы Китая и Ирана совпадают в Центральной Азии, где оба государства имеют стратегические, но не противоречащие интересы.
Несколько месяцев назад Иран предложил Таджикистану выйти из зоны влияния России, в том числе из ОДКБ, в обмен на гарантии безопасности. Вопрос о «гарантиях безопасности» не может быть поставлен Ираном в отношении Таджикистана (не имеющего с ним общей границы) без поддержки и некоторого согласования с Китаем.
Представляет интерес и то, что между Ираном и Китаем возникли новые переговоры по проблемам политики Турции в Центральной Азии, вероятно, в связи с «сигналами» из Вашингтона по выталкиванию Турции из Ближнего Востока и направления ее амбиций к Центральной Азии.
Активизация китайско-иранских отношений, возможно, также связана с перспективами сближения Ирана и США, урегулирования их отношений.
Образуется ли в Евразии новый геополитический «треугольник» или новые блоки конфронтации, покажет время. Но уже становится понятным, что в Евразии начинается новая игра, где различные евразийские доктрины будет пересмотрены.
Кто-то был чрезмерно озабочен проблемой «статусности», не принимая во внимание нового характера государственности и тенденций в международных отношениях.
Игорь Мурадян
lragir.am
